Церковное пение

Литургические действия без пения немыслимы. Всякая служба, как бы мала она ни была, состоит по сути своей из пения, или хотя бы речитативного чтения молитвенных текстов. Всегда поются строго установленные богослужебные тексты, которые являются необходимыми элементами богослужения и которые нельзя заменять или опускать по желанию. В древнерусском языке богослужение именовалось просто «пением». Ходить в церковь означало идти на «пение». Это также означает, что пение церковной музыки «вне богослужений, как и выставление икон в музеях, некорректно по отношению к музыке, потому что пение лишается своего «должного» назначение.

Историю русского церковного пения можно условно разделить на два этапа. Первый период простирается от начала христианизации Руси в 988 г. до середины XVII века и характеризуется самостоятельным развитием монофонической богослужебной песни. Второй период начинается примерно с середины 17 века и продолжается по сей день. Для него характерно введение полифонического пения в результате западноевропейского влияния.

Христианство на Русь пришло из Византии. После Крещения Руси, византийский стиль пения, естественно, был принят в первую очередь. Поскольку Константинополь продвигал местный язык для литургического использования на недавно обращенных в христианство территориях, в отличие от Римской церкви, где латынь стала обязательным литургическим языком, это византийское пение пришлось адаптировать к славянским языкам. Позже, когда отношения с Константинополем оборвались, этот стиль пения вышел из употребления, и возник стиль пения, основанный на византийских, латинских и болгарских элементах. Этот способ пения называется «Знаменным» и развивался до XVII века, до тех пор, пока прогрессивные реформы и сильное западное влияние не прервали его развитие. Но опять-таки, те же старообрядцы отказались идти на поводу у этих новых «языческих» разработок. По сей день они поют в старинном монофоническом стиле, который до сих пор можно услышать во время служб в Старообрядческом соборе в Москве. Во время посещения вновь открытого Валаамского монастыря на острове на севере России я обнаружил, что там снова поют в унисон старинные мелодии. И все же манера пения на Валааме вряд ли может конкурировать с почти   средневековой мощью, с которой старообрядцам удается облечь древнюю духовность в свои песнопения.

Слишком долго пение в официальной Русской Церкви находилось под влиянием полифонической традиции, привнесенной с Запада, а затем под влиянием немецкого и итальянского стилей пения и музыки. Именно эта западная четырехголосная гармонизация делает русскую церковную музыку такой приятной и понятной для нашего западного уха. Например, мало кто в восторге от греческой церковной музыки. Западному влиянию подверглась не только манера пения, но и православные взгляды на церковное пение. Со временем церковная музыка приобретала все более концертный характер, что совершенно противоречило молитвенной функции пения во время богослужений.

Когда во время службы в Москве после красивого соло прокричали «дакапо» и «бис», царь Александр I лично вмешался и, по доброму русскому обычаю, наложил цензуру на церковную музыку, которая была в то время обработана ​​руками известного церковного композитора Бортнянского. Именно Бортнянский перевел многие церковные мелодии из старинной нотации в четырехголосную гармонию и, таким образом, даже восстановил церковную музыку в ее традиционном исполнении, хотя у него очень ясно прослеживается итальянское влияние.

В общем, в конце прошлого века церковное пение находилось в том же затруднительном положении, что и церковное иконописное искусство. Такую же сладостную миролюбивость многих икон того времени можно найти в сентиментальных Херувимских песнопениях и «Отче наш», которые тогда сочинялись и пелись в церкви. Даже композитор Чайковский, сам написавший «Литургию» для концертной эстрады, вздохнул в духе иконописца Зенона: «Я плохо знаком с историей церковного пения. Я не знаю службы, не знаю, какая связь между Обиходом и тем, что поется в церкви. Восстановить церковное пение в его первоначальной чистоте невозможно. Западноевропейские обычаи слишком глубоко проникли в нашу церковь в виде всяких банальностей, вроде домонантаккорда. Это укоренилось так глубоко, что даже в деревне канторы, прошедшие обучение в городских семинариях, поют вещи, не имеющие ничего общего с аутентичными распевами».

Но в то же время древнее музыкальное наследие было заново открыто и использовано так называемой «московской школой». Одной из вершин этого развития стала «Вечерня» Рахманинова, в которой использовались старинные мелодии знаменного распева. В частности, под влиянием композитора Кастальского, называвшего себя «реставратором», гармония между словом, молитвой, музыкой и литургией была восстановлена ​​и в общем полифоническом стиле пения.

В московском «Справочнике священнослужителя» 1977 г. мы находим краткое изложение правильной концепции православной церковной музыки:

«Древнецерковное пение, как и церковное чтение, икона и весь литургический строй Православия вообще, чуждо сентиментальной субъективности, чувственности и того, что обычно называем театральностью…Церковное пение, одноголосное или многоголосное, хоровое, должно быть благоговейным и молитвенно настраивающим. Регентам и псаломщикам для этого следует держаться древних церковных распевов…Недопустимы в церковном пении напевание и манера светского пения, свойственные оперным ариям, а также аккомпанемент хора с закрытым ртом и все прочее, что уподобляло бы церковное пение светскому. Храм, в котором допускается нецерковное пение, «превращается из дома молитвы в зал бесплатных концертов, привлекающих «публику», а не молящихся, которые должны терпеть это отвлекающее их от молитвы пение».