Я бы хочтел затронуть еще один аспект иконы, а именно использование обратной перспективы. В качестве «окна в вечность» икона подразумевает не одностороннее движение, а двустороннее. Есть наше молитвенное движение к иконе, но есть и благодатное движение от иконы к нам. В обычной картине или в каком-либо религиозном изображении линии перспективы сходятся вдали. На иконе все наоборот, линии как бы сходятся к зрителю. Движение идет от иконы к зрителю, от божественного к человеческому. И молитва верующего в иконе встречает этот божественный отклик.
Русский культуролог, философ князь Е. Трубецкой выражает это так: «Икона – не портрет, а прообраз грядущего храмового человечества. Для верующих икона не картина, а знак, символ. Символ встречи божественного и человеческого в изображенных фигурах на иконе».
Но в этой обратной перспективе есть еще и более глубокий смысл. В сущности, икона представляет, таким образом, и свое евангельское значение, потому что служение Христа в Евангелии также рассматривается с позиции обратной перспективы. Слава Христа как Воскресшего Господа, выраженная посредством описания Его земной жизни, и также Его учение, представленное в Нагорной проповеди, помещено в обратную перспективу.
Нагорная проповедь начинается с заповедей блаженства (поется на каждой Божественной литургии), в которых сразу переворачивается земная логика: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное; блаженны плачущие, ибо они утешатся; блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах.»
Остальной текст, пользующийся огромной популярностью в Православной Церкви и, который Лев Толстой также взял за отправную точку своего учения «о непротивлении злу насилием», несет тот же смысл: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе; но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас».
Это не правила, вытекающие из земной логики, это правила Царства Божия. Здесь тоже наш взор обращен к небу.
Не знаю, знаете ли вы знаменитый фильм о жизни Махатмы Ганди. В этом фильме мастерски показана сила этой обратной перспективы. Будучи индуистом, Ганди также был очарован Нагорной проповедью и, применив ее на практике, сделал всю Британскую Индию независимой от Англии.
В разговоре с англиканским священнослужителем он указывает на силу Нагорной проповеди, особенно на утверждение всегда подставлять другую щеку. Типичный западный англиканин не может сказать ничего лучше, чем то, что этот текст, конечно же, задуман как «метафорический». Но если вспомнить сцену, в которой британские солдаты рядами избивают тысячи индийцев, а присутствующий журналист восклицает в отчаянии: «Британская империя потеряла последний остаток самоуважения и весь свой престиж, это конец Британской империи в Индии!», тогда вы поймете огромную силу, заключенную в этой обратной перспективе.
Ганди также был вдохновлен индуистским пониманием того, что человеку бессмысленно бороться со злом, потому что природа в конечном итоге сама восстанавливает баланс справедливости. Отлученный Лев Толстой и индус Ганди, серьезно приняв на себя миссию, содержащуюся в Нагорной проповеди, оказали христианству гораздо большую услугу, чем все эти церковные богословы с их метафорическими объяснениями и призывом к земной борьбе за справедливость.